Истории войны

Шоколадка

Рейтинг:   / 4

ПлохоОтлично 

Просмотров: 3359

Война шла уже который год. Немецкие войска рвались к Каспию, и на их пути оказалась станица Новоалексеевка в Краснодарском крае. Станичникам пришлось с этим жить: терпеть, особо не высовываться и кормить оккупантов.

Пётр Васильевич сидел в своей мастерской и занимался изготовлением литых галош из автомобильных камер. Заказов было много. Колеса валялись в лесополосе и русские, и немецкие, а для большой семьи Сухоруковых это было хорошим подспорьем. На двух сыновей пришли похоронки, и горе это как-то смягчали малолетние внучки дочери Катерины – десятилетняя Светлана и шестилетняя Жанна. Их привезли в самом начале войны из оккупированного Киева. А потом приехала другая дочь, Верка, с двухлетней Надюшкой, изможденной и почти неходячей. Надюшка-горюшка…

Хоть дед и был глуховат, но услышал звонкий голосок: «Ой ты Галя, Галя молодая...». Трехлетняя младшенькая распевала, сидя на высоком стогу со щенком. Как только она его по лестнице затаскивает? С трудом разогнув ногу, покалеченную ещё в финской войне, дед захромал к стогу. Погрозил Надюшке костылем, помог слезть, а сам доволен – певуньей девка будет!

Иногда безотцовщину обижали старшие сёстры. Тогда бабушка кидалась защищать Надюшку-горюшку. Однажды даже утопили в луже её любимое бархатное красное пальтишко. Им мало̀, а Надюшке как раз впору. Обидно.

Во время оккупации станицы на улицу, за ворота выбегать детям не разрешали – немцы, хотя и не обижали местное население, однако, мало ли что. Береженого Бог бережет. Но однажды как-то зашёл к ним в хату немецкий солдат за молоком и яйцами (с автоматом – без оружия они по станице не передвигались). Баба Мария достала из погреба молоко, уложила яйца в корзинку. А немец обратил внимание на маленькую шуструю девчушку. Он присел на лавку у стола, достал шоколадку из нагрудного кармана и, по-отечески глядя на малышку, протянул ей. Надюша подошла ближе. Немец посадил ребенка к себе на колени и погладил её белокурую кудрявую головку. Надюшке не понравился этот дядька. Из-за него нельзя было выходить на улицу и к речке. Ей было неприятно сидеть у чужого на коленях, но бабушка молчала, дедушка – тоже, значит так надо. Достав из кармана фотокарточку, дядька стал показывать хозяевам, что у него тоже есть семья: жена и маленькие дети. Мария подошла, посмотрела. Да, такие же, как и наши, только, может, чуть наряднее.  И тут случилось самое непредсказуемое. «Сталин капут!» – сказал немец, и прикоснулся к фото, дав понять, что после войны он вернётся к своей семье. Вдруг девчушка сказала твёрдо и уверено: «Гитлер капут!». Солдат чуть опешил, но снова, уже с гневом, повторил свою фразу. А Надюша громко, глядя ему в лицо, крикнула: «Нет! Гитлер капут!». Мария налегла на стену и побелела. Пётр Васильевич за печкой, зная, что не успеет схватить внучку из-за своей хромой ноги, вцепился в винтовку. Сколько секунд или минут длилась эта пауза, никто потом не мог вспомнить. Сухо скрипнула дверь, заскрипело крыльцо, – немец вышел. А на столе осталась шоколадка.

Надюшка не придала этому никакого значения и следом резво выбежала во двор, опасаясь не немца, а тёлку Зинку, которая не один раз бодала всех малых жильцов дедова хозяйства. Доставалось, бывало, даже и щенку.

... Они лежали на берегу Черного моря, будучи уже бабушками. Светлана с Жанной из Москвы, Надежда из Тобольска. Приезжали в родительский дом, стоящий неподалёку в станице. Ходили на кладбище к могилам родителей. И вспоминали, вспоминали... Как-то Светлана вдруг заговорила про «капут». Надежда не поняла. Не знала, не помнила, забыла? А вот Зинку-бодалку все вспомнили!

• Вперёд >